Русские в Чехии попали в «капкан». Их судьба в руках чиновников

Два года Клавдия и Вера изучали архивы двух стран. Им удалось собрать достаточно материалов для составления родословной — доказательства того, что хоть они и родились в России, но имеют чешские корни.

Еще до войны в Украине Министерство иностранных дел Чехии подтвердило Клавдии и Вере — матери и дочери — их чешское происхождение и назвали их соотечественниками. В январе 2022 года они должны были получить визы. Спустя два месяца Управление МВД отказало им в ПМЖ, как и другим гражданам РФ — началась война.

«Парадокс в том, что брат матери и его семья — граждане Украины — могли обратиться в МВД Чехии и получить ПМЖ на основании чешского происхождения. А мы нет, потому что мы русские», — сказала Клавдия в марте.

После изменения постановления правительства их ситуация разрешилась лишь частично. «Мой муж и несовершеннолетние дети не могут обращаться в консульство Чехии в Москве, посольству запрещено их принимать», — добавила после изменения Клавдия.

Ее семья в числе многих других в полной мере ощущает на себе последствия введенных против России и Белоруссии санкций, как бы они ни старались доказать, что не имеют никакого отношения к путинскому или лукашенковскому режиму. За последние дни десятки из них также обратились в редакцию Seznamzpravy.cz.

У матери Натальи, гражданки Беларуси, скоро завершится право на долговременное пребывание в Чехии. «Ей 83 года, она после операции и очень больна, ей нужен уход, который мы с мужем обеспечиваем здесь», — описывает Наталья. Однако она не смогла продлить долгосрочное пребывание своей матери.

«Мы с мужем имеем ПМЖ в Чехии и живем здесь уже 17 лет. У нас белорусское гражданство, даже если мы вообще не идентифицируем себя со страной нашего гражданства», — говорит он, добавляя, что не знает, что делать. Должна ли она отправить больную мать «домой» и надеяться, что ситуация скоро улучшится…?

«На мой взгляд, это не что иное, как дискриминация по паспорту. Мы поддерживаем Украину, внося свой вклад в благотворительность, мы с мужем делаем гуманитарные закупки продуктов и предметов первой необходимости, это подтверждают выписки с банковских счетов, в наших соцсетях вы найдете много антивоенных постов. Но с чешской точки зрения я тоже агрессор?» — спрашивает она.

Не дожидаясь ответа, она добавляет, что не может вернуться в Беларусь с мамой. «У меня здесь бизнес, работники, ребенок ходит в детский сад. Кроме того, из-за моей активности в социальных сетях и моего взгляда на политическую ситуацию это даже небезопасно», — добавляет она.

Дарья родом из Сибири. Год назад она стала членом Научного института в Брно и в связи с работой решила переехать в Чехию со всей семьей. Сначала она уехала одна, вскоре должны были приехать ее муж и шестилетний сын. Но их приезду сначала  помешала пандемия, а затем путинская агрессия.

«В октябре прошлого года моя семья обратилась в посольство Чехии за долгосрочной визой. В основном такие запросы обрабатываются в течение трех месяцев, в очень сложном случае — и это точно не наш — в течение четырех месяцев. До вторжения запросы обрабатывались целых пять месяцев. А 24 февраля россиянам запретили все визы (кроме гуманитарных). На данный момент я не могу воссоединиться с семьей уже больше года», — рассказала она.

Страх за свою семью в конце концов вынудил ее вернуться в Сибирь. «Моя семья была и есть против действующей власти, участвовала в демонстрациях, поддерживала Навального. Теперь я очень боюсь, что окажусь в тюрьме, потому что по новому закону это очень возможно. Но я также боюсь оставить своего сына. Мой сын двуязычный и уже начал учить чешский», — добавляет она.

Владимир — гражданин РФ с ПМЖ в Чехии, где проживает с 1996 года. Он скучает по своей жене, которая находится в России, тем более, что после аварии он получил инвалидность и о нем некому позаботиться.

Его просьбы не увенчались успехом еще до войны. «По сути, я полуслепой после аварии, и мне здесь нужна жена. После нашей свадьбы в 2020 году мы собрали все бумаги, необходимые для визы, но получили сообщение, что не вписываемся в квоты. Я ездил между Россией и Чехией и пытался как-то это решить. И тут началась война», — говорит Владимир.

До войны адвокат Игорь Жижко занимался судьбой иностранцев, которые не могли встретить своих близких в Чехии. Он белорусского происхождения и с первого дня войны бесплатно консультирует не только украинских беженцев.

«Я эмигрировал в Чехию в 1996 году и в 2003 году получил чешское гражданство. Я закончил здесь юридический факультет и зарабатываю на жизнь юристом», — рассказывает Игорь Жижко для Seznam Zprávy.

Недавно он сам пережил ситуацию, в которой оказались его клиенты. Мать и бабушка остались в Беларуси. «Наша мама последние 20 лет ухаживала за больной мамой в Беларуси. В марте бабушка умерла. Мы планировали, что после траурной церемонии к нам переедет наша мама, она сама тяжело больна», — изложил он свою историю.

Однако его планы были сорваны постановлением правительства от 2 марта. При этом было принято решение о прекращении приема и обработки заявлений на получение виз и разрешений на долгосрочное и постоянное проживание граждан Республики Беларусь. «Однако в то же время была полностью проигнорирована большая группа людей — членов семьи ЕС», — добавляет Жижко.

На основании постановления от 25 февраля его мать, хотя и является членом семьи гражданина Чехии и ЕС, не получила визу.

Его попытки связаться с министрами, официальными лицами и членами правительства остались без ответа. Однако в конце марта правительство внесло поправки в постановление, вступившее в силу с 1 апреля. И на этот раз правительство частично подумало о членах семьи.

«Если чиновник оценит это беспристрастно, я не вижу проблемы, почему наша мама не может получить визу сейчас. Ее пенсия составляет чуть больше половины прожиточного минимума в Чехии, жить достойно на эти деньги невозможно. Кроме того, она действительно больна. Так что я не могу себе представить отказ», — добавляет он, хотя и знает, что тех же документов уже недостаточно для одобрения гуманитарной визы.

«Если есть европейская директива, чешское государство обязано перенести ее в национальное законодательство. Европейская директива отражена, например, в законе о проживании иностранцев в Чешской Республике. Однако постановление правительства от 2 марта выдано не на основании доверенности из закона о пребывании иностранцев в Чехии. Это было только внутреннее решение правительства, которое поручило министру иностранных дел разработать конкретную меру, которая будет внедрена в чешское законодательство, чтобы она стала правилом. Однако такое правило не может быть создано, потому что оно противоречило бы европейской директиве, поэтому оно было оставлено только на устное указание министра», — говорит Жижко.

«Когда я позвонил в министерство и спросила, кто принимает решения об исключениях, все направили меня к министру. Конечно, когда я попросил встретиться с ним напрямую, мне отказали. В итоге оказалось, что решает только сотрудник визового отдела. Так что, по сути, чиновник решает, применять европейский регламент или нет. Это что-то совершенно абсурдное», — добавляет Жижко.

После давления правительство в конце концов изменило резолюцию, что оценили не только члены семьи, но и те, кто ждал так называемых синих карт в Чехии.

В отчетах юриста рассказывается о нескольких делах людей, которые обращались в за помощью. В подавляющем большинстве случаев этим россиянам и белорусам ничего не остается, как обращаться за гуманитарной визой.

«Нет исключений для соотечественников, получающих «обычную» шенгенскую визу, если не указывается гуманитарная причина. В таком случае оценка их причин будет зависеть от человеческого фактора», — говорит об этих случаях Игорь Жижко.

Гуманитарная виза также является отправной точкой для тех, кто сталкивается с санкциями после возвращения в Россию или Беларусь, например, за антивоенную деятельность в Чехии.

Для получения этого типа визы заинтересованное лицо должно доказать, что ему или ей угрожает реальная опасность возвращения на родину.

«Что это могут быть за доказательства? Наверное, трудно представить, чтобы кто-то принес подтверждение своего участия в демонстрации с размахиванием флагами. Однако показания его друзей или родственников, например, могут быть использованы или что полиция применила насилие в отношении человека. Может быть использован протокол задержания. Так что доказательством может служить что угодно, но лучше в письменной форме», — рекомендует Жижко.

«Лично я тоже сталкиваюсь со случаями, когда муж-чех находится в Чехии, а его жена не может выехать из России в течение года, потому что ей неоднократно отказывают в визе без ясных причин. После последней попытки получить визу ей было отказано на том основании, что она может поставить под угрозу безопасность Чехии», — описывает Жижко один из таких случаев.

«Лично я вижу проблему в том, что Чехия когда-то установила правила, согласно которым она не хочет иностранцев здесь. Это было неписаное правило, однако оно стало таким духом закона о проживании иностранцев в Чехии. И на самом деле у тех чиновников, которые решают не выдавать визу, есть масса инструментов для отказа в визе. Мы можем спорить о том, разумно ли желать здесь иностранцев, однако политика Чешской Республики по сей день настаивает на том, что мы не хотим иностранцев в нашей стране, и неважно, какие они иностранцы», — считает Жижко.

Источник: seznamzpravy.cz